Макеєва Aнна Іллівна, 1913 р. н.

— А как родители, на каком языке ваши разговаривали? отец и мама.

— Все так и разговаривали, как и я разговариваю. Так и они.

— А сколько было детей у родителей?

— У родителей? Шесть человек было.

— Шесть человек. А сколько земли было?

— Ну, им же тогда давали понемножку. А тогда ж, как начались колхозы, то колхоз, то СОЗ, такое вот.

— А вот до колхоза сколько было?

— Ну, до колхоза кто знали, как тогда давали только на мальчиков, а на девочек не давали. А кто зна сколько, я даже не помню. Какая я ж тогда была. А уже как стали колхозы, то пошла с малых лет.

— Это немножко позже. А вот, как вы еще были девочкой, что вы помогали маме, отцу? Кем работали дома? что вы помогали?

— То поле обробляли. То погонишь теленка на луга пасть. То поросенка. Так ото и пока мест. А в школу не ходила я. Только вечером там ликбез какой-то был. Я зиму походила, так и все.

— А ваш отец вот до колхоза, он работал на своем поле? или ходил на заработки?

— Не! никуда не ходил! На своем поле работал. Никуда не ходил.

— А вот, где вы, где семья деньги брала? Продавали что-нибудь?

— Ну, тогда как-то жилося, кто его знает, как оно жилося? Худобу держали. То поросенка. То корову. Быки были, лошади были тогда.

— У вас были?

— Да. У отца. У отца, да. И так и жили.

— А был у вас сад фруктовый?

— Не было. Не было такого.

— А отец кроме того, что он на поле работал, он что-нибудь мастерил?

— Да, он плотник был хороший. И в колхозе работал, сараи строил. И курятник построил хороший. Так он плотничал. Хороший плотник был.

— А вот до колхоза он делал что-нибудь как бы?

— Не, не! ниче не делал. Не делал. Свою землю оброблял, и все.

— А что в вашем селе сначала было? колхоз? артель? СОЗ?

— То СОЗ, то колхоз, то артель. Так ото менялося одно к одному.

— А отец сразу записался в СОЗ или в колхоз? Отец сразу пошел?

— Сразу. С первых дней. Как только началося, и он сразу отдал усю худобу туда, все, и мы пошли туда.

— А он хотел это сделать или?

— Ну, хотел — не хотел, а люди идуть, и что делать? Выбора нет. А работать надо где-то. 

— А что мать сказала?

— Ничего. Ничего. Она согласна была.

— А с какого года вы начали работать в колхозе? сколько вам лет было?

— Я и не помню (смеется).

— А в каком году вы замуж вышли?

— Я замуж вышла уже поздно, у 30-м году. 

— Вы уже были в колхозе?

— Уже в колхозе работала.

— До замужа вы работали?

— Да, да.

— А в каком году у вас был колхоз? не помните?

— Коллективизация в каком году началась? я не помню, в каком году она началась.

— Ну, в 29-м колхозы, а СОЗ я не знаю, в каком году были.

— Я тоже не помню. Это я была еще, не об этом мыслила еще.

— А когда вы были девушкой еще, дивували, как вы собирались вместе девчата?

— Нигде мы не собиралися. Работали, как наработаешься день, та прийдешь домой, ноги откинешь, да и все. А дома ж тоже что-то надо сделать. А тогда и так не ходили, не гуляли.

— А в воскресенье? в праздники? 

— В воскресенье там посидишь, да и все.

— А вы не ходили? или девчата не собирались?

— Да, ну может, кто и собирался. Может где, а я никуда не ходила. Потому что дома надо было помогать.

— А как на вашу семью в селе вот говорили? украинцы? кацапы? хохлы? Ваша семья кто была? не знаете?

— Оно пишется украинцы. Пишется украинцы.

— А вы думаете, что вы украинцы или русские?

— Да как-то не особенно думаю, а хоть бы кто мы.

— А кто в вашем селе проводил коллективизацию? Кто был председатель колхоза?

— Их тогда много было. Они ж приезжали чужие люди.

— Чужие?

— Чужие люди.

— А свои тоже помогали им?

— Ну, свои так те ж, те приезжали, так они и ночью ж ото приезжали. Кто не хотел идти, агитировали, уговаривали.

— А кто не пошел?

— Ну, кто не пошел, были такие, что выселяли.

— А куда выселяли?

— Так где-то Сибирь, я только Сибирь знаю.

— А потом возвращались люди? 

— Да хто возвратился, а хто и это, остался там.

— А помните, когда начался колхоз, что вы получали? сколько денег вам платили?

— Та что там денег, нам хлебом давали. Хлебом давали, хлеб у нас всегда хороший был. Сами пекли. Не покупали нигде ничего. Коровка была, молочко було. С огорода тоже было кое-что. И так и жили. 

— А где брали деньги, чтоб купить одежду?

— А вот это ж поросеночка зарежешь, что продашь, что себе оставишь. И тогда ж была десятка, на десятку накупишь всего! А теперь что?

— А вы помните, года вы работали в колхозе еще девушкой, немножко позже, чтоб люди крали тогда? воровали?

— Та я никогда не крала, и родители никто не крал (смеется). А кто его знает, как его сказать.

— А ваш отец тоже начал работать в колхозе?

— Да, вся семья пошла на согласие.

— А вот, когда вы жили до колхоза еще, что вы думаете, кто в семье был старший, гу глава? мама или отец?

— Главный отец, конечно. Мама по хозяйству, а отец и в поле там. Что надо косить, и полоть, и все делать.

— А когда вы или работали в колхозе или когда дивчиною были, чи ви співали часом?

— Не, я нет.

— А ваши сестры?

— У меня одна только сестра.

— Тоже не ходила?

— Нет, тоже не ходила.

— А почему?

— Одна, а то сами братья были.

— А почему вы не пели? почему?

— Хто зна. А хто зна, как его сказать.

— А были в вашем селе вечорницы?

— Да были, конечно были. А как же! Как оно. 

— А вы не ходили?

— Не, я никуда не ходила. И охоты не было, как-то я не понимала его.

— А вы помните, чтоб была в селе такая баба, которая, когда дети родятся, она принимала?

— Была, была.

— И как ее звали? не помните?

— Хто зна ее имя, звали ее бабушка Чеплячка.

— Чеплячка?

— Ага. Она жила там аж, с другой стороны, там на куточку. Вот она всегда принимала роды.

— А что люди платили ей за это?

— Да, хоть что-то платили. А кто ниче не платил. Я не помню ничего этого, что ей платили.

— А уже ваши, когда вы родили детей, она принимала?

— Нет, тогда уже родилки принимали. Уже в родилках.

— А вы выходили замуж в 30-м году, да? 

— Да.

— А какая свадьба была у вас?

— Да никакая. Никакой свадьбы не было. Пошли расписались, да и все.

— В сельсовет расписались?

— Да. В сельсовете расписались, да и все.

— А ваш муж был из вашего села?

— Нет, нет. Он аж из Уручевского района. Его брат тут был директором охотхозяйства, а он приезжал. И то мы с ним познакомились, и так вот.

— И в сваты он уже не приходил?

— Нет, нет. 

— А было в вашем селе, что сваты ходили? сватались.

— Были, были. Ходили, ходили.

— А почему к вам он не присылал сватов?

— Ну, пришел брат из жинкой, и все. А так далеко ж. А брат пришел из жинкой, и все. Это и все сваты.

— А почему вы не хотели свадьбу?

— Да ну кто ж буде грать? Его брат? А у него тоже такое, шо не дуже богатые были. Так ото ж, как стали колхозы, так мы уже свадьбу не делали.

— Так вы расписались и он перешел к вам жить? или вы к нему?

— Нет, он ко мне.

— А вы не помните, когда начался клуб в вашем селе? когда построили клуб? где вы ходили уже.

— Ходили. Там были танцы, танцевали там. Это у нас были, клепари их мы называли, это бендеры приезжали, и тут работали они, так мы называли клепари. Так они со своей музыкой приходили, танцевали там.

— В клубе?

— У клубе, да.

— А какая музыка у них была?

— Да и гармошка была, и балалайки там разные. Они здорово грали, танцевали самые хлопцы такие.

— А чи приїжджали такі концерти в клуб? Чтобы концерт был в клубе.

— А! тогда не приезжали. Счас кой-когда приезжают.

— А тогда, до войны?

— А до войны никто не приезжал. Это свои там соберутся, потанцуют. А больше там где-нибудь вот вечером посидят, потанцуют.

— А какие музыканты были в вашем селе?

— Ну, были ребята такие, но их уже ж немае.

— А на какие инструменты они играли?

— На гармошке, на гармошке.

— А на скрипке?

— Нет, не було. Не було.

— Анна Ильинична, а вы помните, когда вы были еще ребенком, дивчиною, чтобы слепые старцы ходили по селу?

— Ходили. Ходили старцы. Ходили и старцы, и цыгане ходили. Такое.

— А старцы, они были мужчины или женщины?

— Та больше женщины ходили.

— Больше женщины. А кто их водил? или как они?

— Та есть сами ходили. А если так не видит, значит мальчик водит какой-нибудь. Ходили тогда багато. 

— А бывало так, чтобы они играли на каких-то инструментах?

— Не, не было такого.

— А что они пели?

— Ниче, зайдет милостыню попросит, да и все.

— А что им давали?

— Ну, все, что можно. И хлебушка дашь, и картошки дашь там, чи сальца чи что-нибудь, что у кого есть. Такого давали.

— А в вашем селе не было старцев?

— Не, у нас не было. Не было. 

— А была в вашем селе церковь?

— Была церковь.

— А как называлась?

— А хто зна, как она называлась. Ее спалили. Уже перед войной ее спалили.

— А кто спалил?

— Ночью сгорела, а там кто его знает.

— А что потом, поп жил в селе или уехал?

— Не, тогда уже его не було. началося такое, что она была закрытая.

— А когда закрыли церковь?

— Не помню. Знаю, что тогда поменялось все.

— А в вашем селе такие девчата и хлопцы, парубки, ходили на заработки?

— Хто зна, я так думаю, не знаю. Не могу сказать вам.

— А вы не помните, чтоб в вашем селе на Ивана Купала к речке ходили? пели? венки пускали?

— Було, було, ходили.

— А вы ходили? 

— Ходили к речке. У нас там у поле называется ручей. Колодец такой здоровый, крест стоит и вода чистая! хорошая. И то ходили всегда, туда батюшка идет, и мы все за ним идем. И там и крест сплавляли. Когда идешь, глядишь такой приходишь мокрый!  Ходили в поле.

— А такие веснянки не пели? Весной, когда лед растает, после Паски.

— Да нет, ходили. У нас были такие певчие, так ходили они.

— А не танцевали, взявшись за руки, хоровод такой не водили?

— Нет. Нет, такого не було.

— А были в вашем селе гончары, которые горшки лепили?

— А нет, нет. Возить возили к нам, привозили. А у нас тут нет, такого не було.

— А вы не помните, кто в вашем селе жил? Жили россияне? украинцы?

— Нет, такого не помню.

— Поляки? евреи? не помните?

— Не помню. Не помню. Не помню ничего. Може кто остался, може помнят. У нас уже старых нет, они все поумерли.

— А вы не помните, чтобы в селе были такие мастера, которые малевали иконы? богомазы.

— Не знаю. Не знаю. Приносили ж нам, продавали. А где их.

— До войны, да?

— Да и теперь вот приносили. 

— А вот до войны приносили?

— До войны не помню. Потому что у нас свои были иконы. Все свое было, все мама покупала, были у нас.

— А где покупала мама ваша иконы?

— Я уже не помню, где покупала, или где она брала.

— А власти, когда начались колхозы, власти не говорили, что не надо иметь иконы в доме?

— Ниче не знаю.

— А когда вот девушкой еще были, частушки пели в вашем селе?

— Та кто его зна! може й пели. Не знаю.

— А бывало так, что женились у вас брат и сестра? двоюродные. Что двоюродные женятся, бывали  такие?

— Да я и своих женила! сына женила, первый сын. Вот, исполнилось 55 лет, и погиб. Другой годок, как схоронила. В самом расцвете лет, и схоронила.

— А он женился просто на женщине? или на родственнице?

— Нашел себе барышню по душе и женился.

— Нет, а я спрашиваю, что было такое, чтобы родственники женились? родичи?

— А! такого нет.

— Не было?

— Не-не! такого у нас немае.